Балет Бориса Эйфмана «Роден»

Эйфман гениально сочетает авангардные достижения балетного мира с академической школой русской классической хореографии, на которой он вырос сам. «То, что я делаю, можно назвать танцем эмоций, свободным танцем, новым языком, в котором сплелись и классика, и модерн, и экстатические импульсы, и многое другое…» Его артистам, имевшим исключительно академическую базовую подготовку, приходилось осваивать новую пластическую лексику. Это совершенно другая хореография, первооснова которой родилась вместе с созданной Эйфманом труппой.

 

Как художнику, природе которого близка театральность, ему в хореографии интересны не только вариации движений, но и внутреннее сквозное действие, та или иная сверхзадача спектакля. «Я создаю другой балет, где самовыражение становится содержанием, в котором есть драматизм, философия, характеры, идея. И я уверен, что это балет будущего. Поверьте, по тому пути, по которому иду я, пойдут очень многие молодые коллеги. Этот путь направлен к человеку».

 

Это утверждение созвучно идеям французского реформатора Жана Жоржа Новерра, который видел в человеке главный предмет и интерес искусства, и который стремился превратить балет в явление, имеющее власть над сердцами людей и способное обращаться к душе. Как и для Новерра, для которого «сцена – это холст, на котором запечатлевает свои мысли балетмейстер», для Эйфмана балет - способ размышления, «возможность через движение не только выразить какую-то форму, линию, но передать поток эмоций, энергию, мысль».

 

Узнаваемой особенностью, «брендом» хореографии Эйфмана является то, что практически все его постановки сюжетны и часто имеют литературную основу. Это в полной мере отвечает его творческой позиции: «Я не говорю, что меня не волнует сам хореографический текст и его уровень, степень фантазии или совершенной формы… Но если мне необходима литературная основа, то это значит, что я ищу в ней возможность погрузиться в некую область, которая знакома мне и знакома моим зрителям, и вот в этом знакомом пытаюсь найти, открыть неизведанное...»

 

Проникновение в область неизведанного – и в хореографии, и в сфере идей, пожалуй, самая знаковая черта Эйфмана. Когда он обращается к литературным произведениям, знакомым даже неискушенному зрителю, или к историям судеб Мольера, Павла I, Чайковского, Родена, то, кажется, трудно ожидать здесь чего-то нового. Однако, в программных романах и пьесах, в канонических сюжетах Эйфман видит незамеченные никем детали, находит то, что способно удивить, улавливает непонятые прежде смыслы.

 

Обращения Эйфмана к творениям писателей и судьбам гениев, перевод литературных произведений и биографий великих исторических личностей на язык балета - погружение через физику в психику, через тело в дух, через слово в мысль. Его уникальная лексика и концептуальные авторские трактовки - это прорыв в ту запредельную область, где воплощается бесконечность внутренних миров.

 

 

 

Балет Бориса Эйфмана «Роден» посвящен судьбе и творчеству великих скульпторов Огюста Родена и его ученицы, возлюбленной и музы Камиллы Клодель.

 

Жизнь и любовь Родена и Клодель – удивительная история двух художников, в сложном, невероятно драматичном союзе которых все сплелось воедино: страсть, ненависть, творческая ревность. Духовный и энергетический обмен, происходивший между скульпторами, уникален: находясь рядом с Роденом, Камилла не только дарила ему вдохновение, помогала обретать новый стиль и создавать шедевры, но и переживала стремительное взросление собственного таланта, превращалась в великого мастера. Красота, молодость, гениальность – все это было принесено ею в жертву возлюбленному.

 

После расставания с Клодель скульптор остается рядом с преданной, но нелюбимой Розой Бере. Камилла пытается найти спасение в творчестве, однако критика не принимает ее. В порыве отчаяния Клодель уничтожает свои работы. Она погружается во мрак безумия. Душу несчастной испепеляет патологическая ненависть к бывшему учителю и возлюбленному, укравшему, как полагала Камилла, ее жизнь и дар.

 

В новом балете отражены тоска Родена по своей музе, муки его совести и порожденный душевным недугом, насыщенный болезненными наваждениями бред Камиллы, вернее – той безумной эринии, в которую превратила ее безжалостная судьба.

 

На языке тела мы говорим в этом спектакле о страсти, внутренней борьбе, отчаянии – обо всех тех явлениях жизни человеческого духа, которые гениально изображены Роденом и Камиллой в бронзе и мраморе. Обратить застывший в камне миг в безудержный, эмоционально насыщенный поток телодвижений – вот к чему стремился я, сочиняя новый балет.

 

Спектакль «Роден» – это размышление о непомерной цене, которую приходится платить гениям за создание бессмертных шедевров. И, конечно же, о тех муках и таинствах творчества, что всегда будут волновать художника.

 

 

 

«Не обязательно даже быть поклонником современной хореографии вообще и театра балета Бориса Эйфмана в частности. Можно просто любить магию танца и театра. Ибо эта премьера сама по себе претендует на звание шедевра. Она завораживает, как редкий экспонат в Эрмитаже или Лувре. Она пластична, как глина, величественна, как бронза, обтекаема, как мрамор, и графична, как экслибрис».

 

Мария Кингисепп, «Известия»

 

 

«В том, что хореографу удалось так зримо показать истоки и процесс творчества, в пластике передать появление скульптурных образов из «глыбы мрамора» (застывшие тела танцовщиков), делает балет «Роден» значительным событием, вехой на творческом пути самого Эйфмана. Мне кажется, этим спектаклем Эйфман завершил (во всяком случае, на время) тему «художник и творчество».

 

Нина Аловерт, «Русский базар»

 

 

«Самые сложные жизненные коллизии и философские проблемы Эйфман умеет разрешить с помощью пластики и танца, захватывающей дух динамики и «мертвых» статических пауз. Вариации и дуэты героев – это многоцветье красок и нюансов чувств».

 

Игорь Ступников, «Санкт-Петербургские ведомости»

 

 

«Эйфману в балете «Роден» удалось, прежде всего, отразить две вечных темы: отношения между искусством и творцом и ужасная цена гениальности. В то время как источником вдохновения для создания сюжетной основы послужили скульптуры Родена и изложена она с помощью композиторов его эпохи, передача эмоций – заслуга Эйфмана и его танцоров: рассказывается та часть истории, которую можно выразить только в танце».

 

Меган Фикс, «Edgenewyork»

Закрой инфо